Понятие «рентабельность» стало знаменем наступления на социальное государство в России. В условиях бюджетных конвульсий правительство рассчитывает получать прибыль от здравоохранения, социальной защиты, эксплуатации дорог и даже государственной границы. Становится нормой, что «нерентабельные» отрасли и учреждения по умолчанию обречены на ликвидацию или перетряску. Пожарные машины пока ещё выезжают тушить огонь без предварительной оплаты за вызов, но снятым со льдин рыбакам уже выставляют счета за работу вертолёта. По этой логике можно потребовать рентабельности и от полиции с военными. При этом организация нашей экономики страшно далека от критериев эффективности, равно как казённое мышление управленцев – от заботы об общей пользе.
Граница рубль бережёт
В октябре 2016 г. стало известно о предложении Минтранса ввести плату за пересечение государственной границы РФ автомобилями и грузовыми поездами. Вероятно, авторы идеи отметили, что внедрение системы «Платон» россияне в целом скушали, если не считать не слишком громких акций дальнобойщиков. «Платон» стал в какой-то мере пробным шаром: дойдёт ли до обывателя, что его заставляют заплатить за одну и ту же овчинку по 3–4 раза, да ещё и не совсем в бюджет? Встанет ли он по этому поводу с дивана? Диван победил, и Минтранс рискнул двинуть ещё более лихую тему с границей: якобы сборы помогут собрать 250 млрд рублей, необходимых для обустройства пограничных пунктов пропуска.
Тут цинизм в том, что предыдущие попытки обустроить границу вылились в один из самых наглых распилов в истории. По госпрограмме обустройства границы в 2003–2011 гг. потратили около 150 млрд руб., но из планировавшихся 1965 объектов создали только 606. Смета строительства в отдельных случаях выросла в 15 раз. Идентичные пункты пропуска в Хабаровском крае и Дагестане отличались в цене в 7 раз. Почему-то силовики в упор не замечали эти художества, пока руководство Росграницы не плюнуло в душу первым лицам страны: к саммиту АТЭС во Владивостоке из восьми пропускных пунктов построили только один, а к Олимпиаде в Сочи так и не сдали железнодорожный пункт «Адлер» на границе с Абхазией. Выяснилось, что адлерский пункт строить даже не пытались, а 1,2 млрд руб. легли на счета подрядчика в банке, акционером которого являлся папа тогдашнего руководителя Росграницы Дмитрия Безделова.
Чиновника Безделова экстрадировали из Италии и нынче судят за организацию преступного сообщества, функции Росграницы передали Минтрансу, сотрудникам которого не чуждо ничто человеческое. По словам замминистра транспорта Алексея Цыденова, из 314 действующих пунктов пропуска не более 20% соответствуют нормативным требованиям. А средняя стоимость реконструкции одного пункта пропуска – 1 млрд рублей. Но возможно ли, что неоднократно виденная нами одноэтажная стекляшка со шлагбаумами, будками и магазином дьюти-фри стоит миллиард?
Пособил и Конституционный суд, признав платежи в рамках «Платона» не налогом или сбором, а «обязательным публичным индивидуально-возмездным платежом компенсационного фискального характера». Это дало зелёный свет для введения новых поборов без изменений в налоговом законодательстве. Получается, можно брать плату за проезд по старому мосту, чтобы собрать деньги на новый. Или пускать учеников в школу за деньги, чтобы оборудовать новый компьютерный класс. Или официально проводить через границу не по паспорту, а по прейскуранту
«Помывка головы»
Но шутки шутками, а в здравоохранении разговоры о самоокупаемости уже привели к катастрофическим результатам. Первый скандал на эту тему грянул в 2013 г., когда глава «Национальной медицинской палаты» Леонид Рошаль заявил, что ненавидит в здравоохранении слово «рентабельность», что экономическая составляющая не должна быть основным аргументом при принятии решений в столь чувствительной сфере. Дело было на круглом столе, посвящённом оптимизации, где звучали дикие истории: закрывают, например, роддом на том основании, что не сходится дебет с кредитом. Это что, контора по продаже гречки? Роженицы доказывают, что не могут ехать в ближайший роддом за 150 км с паромной переправой. Им возражают: мол, всех медиков переводят с бюджетного финансирования на страховое, работу оплачивают из Фонда обязательного медицинского страхования пропорционально количеству принятых пациентов и оказанных услуг. Ничего, мол, не попишешь.
Руководство Минздрава объясняет, что самоокупаемости от провинциальных больниц не требует, всему виной дураки на местах, а проблему необходимо донести до президента Путина. Прошло почти четыре года. Но вместо работы над ошибками мы видим повальное сокращение коечного фонда, особенно в малонаселённых районах, куда власти вроде бы мечтают привлечь новых жителей. Рентабельна ли оптимизация в широком смысле слова?
– У нас в поликлинике, чтобы заработать, используют подлые и незаконные методы, – рассказывает врач из Нижнего Новгорода. – Уролог у любого зажиточного пациента находит хламидиоз: у этой инфекции нет внешних проявлений, а лечение длительное и дорогое. Каждый врач старается по полной загружать платными услугами томограф и ультразвуковой сканер. И если обычное УЗИ стоит 500 рублей, то исследование почек – от 3 тысяч. Чтобы клиент не ушёл в частный центр, его нужно сначала напугать, а потом назначить пакет исследований, из которых только половина платные. Но мне кажется, что люди начинают эту схему понимать. В последний год среди пациентов вырос процент малоимущих стариков, обеспеченная прослойка ищет частника, которому сможет доверять.
В рентабельность ударилась даже социальная защита. Хотя, казалось бы, в законе прописан перечень услуг, которые соцработник обязан оказывать бесплатно. Но ведь что угодно можно интерпретировать: принести из магазина 3-литровую банку молока я обязан, а разлить её в удобные бутылки и убрать в холодильник – уже за плату.
В 2014 г. оскандалилась соцзащита Ногинска (Московская область), разом поднявшая цены на свои услуги в 7 раз. СМИ с возмущением сообщали, что вынуть газеты из почтового ящика теперь стоит 78,57 руб., доставить лекарства из аптеки – 117,86, а за «содействие в помывке головы» старикам придётся заплатить 235 рублей. Местные соцработницы признавались: по новым правилам их мизерный оклад государство отныне решило оплачивать на 70%, а остальные 30% они должны зарабатывать сами, оказывая дополнительные услуги. Платить обещали 70% от заработанных сумм, но по факту платят только 30%.
Здесь, как и в случае с рентабельностью здравоохранения, ответственные чиновники задохнулись от возмущения, будто и не они спускали соответствующие циркуляры. Но прошло около трёх лет, и мы видим, что дополнительные услуги бодро шагают по стране. Соцработников всё чаще называют «поставщиками услуг», а на смену опытным сердобольным тёткам приходит бесстрастная молодёжь с автомобилями и планшетами. Помыть чашку или ложку? Пожалуйста, 10 рублей. Недорого? Но 1 тыс. рублей у стариков можно «намыть» за час, а в каком-нибудь ресторане посудомойка корячится за ту же сумму целую смену.
Спортивные сооружения, которые в нулевые массово строили для физического развития населения, обносятся трёхметровыми заборами и стремительно дорожают. Например, администрация Люберецкого района Подмосковья в 2017 г. утвердила новые тарифы на услуги спортучреждений: футбольное поле с травяным покрытием – 4,4 тыс. рублей в час, тренажёрный зал – 1,5 тыс. за 8 занятий с человека. Такие ценники доступны далеко не каждому, а сборы с обеспеченных спортсменов, похоже, намного превышают траты на уход за тем же полем, сооружённым на налоги граждан.
Пожизненная рента
Самое печальное, что мода на рентабельность почти не затрагивает основ экономической политики. Выжимая последние крохи из малоимущих слоёв, правительство не пытается создать условия, чтобы население богатело.
Предпринимательство пробивается сквозь коррупцию, административный прессинг и высокие налоги. Но расходы на поддержку малого и среднего бизнеса снижаются в большинстве регионов, в то время как отряды штрафующих контролёров только растут. 70% промышленного производства дают предприятия госструктур, которые вряд ли можно считать эффективным собственником. «АН» устали описывать ситуации, когда рентабельные заводы банкротят ради продажи земли, а бесперспективные накачивают бюджетными деньгами через офшоры. Да и как вообще может быть рентабельным государство, в котором 30 млн бюджетников?
Когда было принято решение сократить полицию сначала на 20%, а потом на 10%, первым делом порезали незаполненные ставки. А когда возможность для кадрового манёвра сузилась, под ноль ликвидировали вневедомственную охрану – единственное подразделение МВД, приносившее существенный доход. А все тыловики, лицензионщики, «замы по общим вопросам» остались на своих местах. Теперь и Эрмитаж, и последний ГУП охраняют частные конторы.
И власть это приняла. Точно так же она принимает, что десятилетиями не может пересадить чиновников с «мерседесов» на что-нибудь поскромнее, остановить регулярное удвоение их окладов. Что рентабельного, если регион бодро отчитывается: мол, ликвидирован очередной малокомплектный дом престарелых, сэкономлено 600 тыс. рублей в год. Теперь 25 сотрудников сели на пособие по безработице или уехали в города, поставщики продуктов со своих огородов потеряли последнюю копейку, а старики рыдают по 20 человек в комнате в каком-нибудь городском «освенциме». Рентабельно? Или всё же борьбу за прибыль надо начинать не со стариков, пациентов и выезжающих за рубеж?
Свежие комментарии