На нынешней Украине этот юбилей вряд ли пропустят. Как же – под Конотопом наши москалям навешали! «Здесь ковалась слава украинского оружия!» – надпись на поставленном при Ющенко памятнике на месте битвы. Ну, допустим, ковалась… А дальше что?

Чужой козырь

В истории ничего нельзя умалчивать. Однажды кто-то всё равно выложит на стол неудобные факты – и станут они чужим козырем в важном споре. Пять лет назад Ющенко вспомнил о 350-летии Конотопской битвы, совпадавшем с 300-летием Полтавской баталии. Мол, Полтава – не наш праздник, мы лучше отметим годовщину победы над москалями. Но в России многие удивились: а что, была такая битва?

Была. И в 1659 г. русское войско действительно в ней потерпело поражение от объединённой казацко-татарско-польско-литовской армии запорожского гетмана Выговского. Но проигрыш сражения – не проигрыш в войне, и смотреть картину надо в целом.

При Богдане

Ивана Выговского российская историография считает предателем. По праву: человек много кому присягал, потом перемётывался… Но в делах государственных такое поведение, кажется, именуется «реальной политикой»? Ладно, назовём гетмана «реальным политиком». Давнюю историю вообще хочется разобрать как шахматную партию, без эмоциональных ярлыков.

Потому отдадим должное: Иван Остапович был умён, хитёр, храбр. Сам – казак-шляхтич. Служил у поляков. В 1648 г. началось восстание Богдана Хмельницкого. Тот с Польшей воевал в союзе с крымскими татарами (которых всегда интересовала лишь добыча, и они – по ситуации – примыкали к любой из сторон). В битве на Жёлтых Водах крымцы взяли Выговского в плен. А Хмельницкий его когда-то знал – и выкупил за доброго коня, взял к себе. Дальше Выговский «при Богдане» сделал блестящую карьеру, стал генеральным писарем: это и администрация, и канцелярия, и дипломатия, и разведка… Справлялся отлично! Даже породнился с шефом, женив брата на дочери Хмельницкого.

В 1654 г. с подачи Хмельницкого Украина попросилась «под высокую руку» русского царя Алексея Михайловича (понятно, что «Украина», «Россия» – сегодняшние понятия, но для простоты будем употреблять эти термины, чтобы не углубляться в «историю с географией»). В 1657-м Богдан умер. Оставив свой край в очень непростой ситуации.

И дома, и замужем

Замечательный русский историк (кстати, украинофил по взглядам) Н. Костомаров писал: два вопроса были тогда там главными – политический и социальный.

Политический – это вопрос о будущем. Да – Украина воссоединилась с Россией. Отныне – вместе на вечные времена? Как сказать. Часть украинской верхушки хотела быть «и дома, и замужем»: мы в союзе, но, если что, – сами по себе. Многие недобро косились на русские части, появляющиеся в здешних городах, были конфликты с царёвыми представителями. Но глянем на картину глазами Москвы. «Приняв в подданство» Украину, Алексей Михайлович реально, а не по титулу стал «царём всея Руси», собирателем славянских православных земель. Это всегда понималось как одно из главных предназначений правителя России! К тому же вы, друзья, сами к нам попросились – поскольку не могли одолеть в одиночку своих врагов-поляков. Из-за вас мы ввязались в не очень нужную нам войну с Польшей. Да, теперь сообща казаки и московиты лихо били поляков. Однако война для Москвы – ещё и немалые издержки: людские потери, напряжение экономики… Компенсацией предполагались реальные экономические и геополитические выгоды от российско-украинского союза. А русские гарнизоны… Всем хороши были Тарасы Бульбы: ярки, храбры, единоверны. Только многие всё же себе на уме. Улыбки улыбками, но дубинка пусть будет под рукой – если вдруг ребята за твоей спиной решат всё переиграть и придётся отбиваться.

Но тут на Речь Посполитую напали ещё и шведы. В отчаянии поляки сделали «ход конём» – пообещали Алексею Михайловичу свой трон. И Москва в 1656 г. подписала с Польшей «Виленское перемирие».

Было ли это замирение с поляками изменой общему русско-украинскому делу? Напомним: Хмельницкий Виленские соглашения всё же признал (правда, намекнув царю, что поляки обманут, – так и вышло!). В конце концов, в рамках «большого проекта» нашлось бы и Украине подобающее место. А логика Алексея Михайловича… Делалось «предложение, от которого невозможно отказаться», возникал шанс реализовать главную тогдашнюю московскую геополитическую мечту – создать единую христианскую супердержаву на полконтинента. Не попытаться – нельзя.

Все хотели в казаки

Теперь о социальном вопросе. Костомаров объясняет – все хотели в казаки. То есть: вот традиционное украинское казачество – свободные удальцы, отчаянные профессиональные воины. Они давно «уважать себя заставили» – их боятся, с ними заигрывают, дают привилегии. В восстании Хмельницкого, как и в других, казаки были детонатором. Но дальше-то поднялось уже всё православное население Украины! И получалось: человек воевал, лил кровь – а ему сейчас снова идти подневольным селянином? И к кому? Казачья верхушка («старшина») после вытеснения панов-поляков сама заняла их нишу! Но, кричали недовольные, мы заслужили право войти в элитное казачье сословие! Заслужили… Однако ведь все не могут быть элитой!

Задача решения не имела. А взрыв назревал. И искры уже проскакивали – внутри «старшины» шли свои распри. Хмельницкий был бесспорным «первым среди равных». Но он умер. Кому быть «равней других»? При том, что за каждым казачьим лидером стояли свои полки, а из недовольных легко набирались целые «частные армии». Начиналась «Руина» – многолетняя шизофреничная междоусобица казачьей верхушки, стоившая Украине рек крови... далее

Читать еще:

Первые жертвы первой мировой