Продолжение. Начало здесь
Своих в челябинском госпитале ветеранов войн узнают всегда и сразу. Есть такая общность людей, перенесших то, что и переносить-то, наверное, нельзя… Ведь совсем немногие задумываются о том, что постоянно чувствует человек, вернувшийся с войны? И ведь удивительно, как много всего… И даже то, что общество, в которое он вернулся, как правило, смотрит на него как на нечто совершенно непонятное. И во многом этому обществу ставшее чуждым. Существо, от которого все еще явственно несет пороховой гарью, смертью и свежей кровью. Генерал десантник Анатолий Качанов как-то в разговоре признался мне, что даже спустя тридцать лет по ночам ему все еще снятся кошмары… Он все еще отстреливается и все никак не может отстреляться от наседающих на него бородатых душманов… Стреляет, а они не падают и все время приближаются. Все ближе и ближе…
А чтобы лучше понять этих людей, прошедших Афганистан, Приднестровье, Чечню, Сирию и зону СВО, надо, наверное, самим поработать вместе с теми, кто годами залечивает ветеранам раны в этом лечебном заведении. Встретиться с врачом-неврологом Алексеем Викторовичем Шеломенцевым. Посмотреть в его глаза…
— Что тут скажешь, Владимир Васильевич, комбатантный синдром, или, как его сегодня еще называют, посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР), у нас лечится достаточно хорошо. Таких пациентов сначала направляют к нейропсихологу и клиническому психологу. И те проводят первичную диагностику, определяют, есть ли у них ПТСР. Дальше они попадают к психотерапевту, который с ними работает. Психиатры назначают медикаментозную терапию: антидепрессанты, при необходимости и нейролептики… Плюс новые методы нейрокоррекции. Нейропсихология и психологическая обратная связь. Ведь проявляется еще и психосоматика…
Здесь, на грани смерти, жизнь ужасающе прямолинейна…
— И все это проявляется с годами, Алексей Викторович. Для окружающих, казалось бы, как-то беспричинно.
— Да, и это может быть сердечнососудистая патология. И тут у нас с кардиологами большая проблема… Они начинают активно лечить артериальную гипертензию. Давление огромное, 160 на 70, даже 200… Они назначают терапию, перебирают кучу препаратов. А те не работают, не снижают давление никак… И тогда направляют пациента к нам, к неврологам, — мы смотрим внимательно, а там ПТСР… И надо проводить коррекцию лечения…
О том, что такое боевой стресс, в госпитале знают не понаслышке:
— Первых наших тяжелораненых, доктор, я увидел в разведвыходе: мы подорвались на нашей же прыгающей мине-лягушке. Впереди идущий разведчик зацепил растяжку и сразу же упал. У него не было ни одного проникающего ранения, но он был весь переломанный взрывной волной… А тот, который шел вторым, не сообразил, и мина разорвалась у него на уровне паха и перебила паховую артерию, и он через десять секунд был уже мертвый… А тот, который переломанный, он умирал у меня на глазах тридцать минут… Хватал воздух жадно, но дышать не мог, и мы ничего не могли сделать. Его поднимаешь, а он как будто без костей был… Я не могу всего этого забыть…
…
- Были, конечно, у нас ребята, которые поломались еще до входа в Афганистан, в Фергане. Когда впервые увидели безруких, безногих, безглазых, привезенных в ферганский госпиталь… Командование, конечно же, не должно было нам, молодым, необстрелянным, такое показывать… А так ничего… с нами ведь постоянно работали замполиты. Всегда приводили героические примеры для подражания…
Всё, с вас хватит, с возвращением домой…
— Наше лечебное заведение все же не считается привилегированным, но чем наш госпиталь, Владимир Васильевич, хорош — в первую очередь так это тем, что у нас доступна диагностика, по сравнению с другими больницами. И быстрее ее можно пройти на самом деле. В плане инструментального и лабораторного обследования. Да и к врачам-специалистам наши пациенты достаточно быстро попадают, по сравнению с другими больницами. Плюс действительно шикарное отделение физиотерапии… И еще в госпитале существует действительно хорошая традиция, когда врачей выращивают из студентов — медбратьев и медсестер. Это такая очень серьезная работа заведующих отделениями — присматриваться: кто лучше себя покажет в плане заботы о пациентах, профессионализма, тех и приглашают остаться…
Разведчик ВДВ Виктор готовится к очередной госпитализации в неврологическое отделение госпиталя:
— В Афгане это было, Алексей Викторович, высоко в горах, ночью на выходе дремал в ямке НП (ночной пост), когда начался минометный обстрел. И сразу посыпалось — мины по нам ложились густо, а одна, видно, попала совсем рядом, подняла какую-то каменюку, и меня приложило по позвоночнику и голове. Отключился напрочь… У меня, доктор, там были в основном легкие контузии, не такие, как у наших саперов, когда их с трудом откачивали… У меня были сравнительно легкие… Два дня сильных головных болей, тошноты, нарушения зрения. Прорыгался, проблевался — и можно снова идти в разведвыход с группой. Ну а последствия контузии как-то постепенно наступили, но никто же сегодня не признает, что это после Афганистана…
…
- Единственное, доктор, меня когда вернулся домой, месяца через три вызвали в поликлинику, таблетки выдали, чтобы заразу какую не завез из-за речки… И все. Как-то так. Но мне еще повезло: у меня жена фармацевт, она следит за моим здоровьем…
— Алексей Викторович, вот если сравнить персонал госпиталя ветеранов войн с сотрудниками других лечебных учреждений, то очень заметно: в глаза заметно бросается какая-то особая обходительность. Я бы даже сказал, что очень доброе отношение к больным…
— Да, есть такое. И это, наверное, уже традиция госпиталя. Она завелась уже много лет, и мы, молодые врачи, приходим и ее просматриваем сразу же… На самом деле у нас заведующие отделениями, лечащие врачи относятся к больным примерно как к своим родственникам. И ты такой же стиль, манеру поведения перенимаешь, и она очень выручает при установлении доброго контакта с пациентами… Даже с самыми непростыми…
Явно пожилой сапер-десантник Григорий включается в разговор у кабинета врача:
— У меня с тех пор вторая группа инвалидности. Связывают с повреждением позвоночника и контузией… После Афганистана был выявлен перелом позвоночника. Это когда после подрыва мы из люков танка вылетели…
Я не знал тогда, что позвоночник у меня сломан, когда в полевом госпитале уже врач осматривал, командовал мне: «Подними руки, ноги, повернись спиной». Я повернулся, а он мне: «Чего это у тебя на спине такой синяк большой? Нагнись!» Я нагнулся. А он: «Все нормально, сержант».
Потом уже из армии домой вернулся, и начались проблемы с позвоночником… Все болело и болело, постоянно был на больничном, потом нога отказала, и меня привезли в госпиталь… Теперь получаю обычную пенсию 20 000 и еще столько же за инвалидность.
Жизнь, прожитая без науки, бесполезна…
— Алексей Викторович, рассказывают, что вы еще и научными исследованиями занимаетесь. Что по ночам пишете кандидатскую диссертацию. Как это к вам пришло, при ваших-то нагрузках?
— Все очень просто, Владимир Васильевич: пришел сам на кафедру патофизиологии к заведующему, говорю ему: «Вот окончил ординатуру, работаю врачом-неврологом в госпитале. Хочу писать диссертацию, хочу преподавать». И меня через некоторое время приняли на кафедру. Сначала был, конечно же, ознакомительный период, за мной смотрели, присматривались, как я себя проявлю. А потом мы уже разработали план диссертации, и сейчас я ее активно пишу.
Считаю, что мне повезло: мой первый научный руководитель — профессор, доктор медицинских наук, заведующий кафедрой патофизиологии Южно-Уральского государственного медицинского университета Михаил Владимирович Осиков. А второй научный руководитель — Юлия Сергеевна Шишкова, тоже доктор медицинских наук, профессор кафедры микробиологии, вирусологии и иммунологии того же университета. И на данный момент я учусь в аспирантуре…
Врач-невролог госпиталя ветеранов войн Алексей Шеломенцев еще и аспирант кафедры патофизиологии Челябинского медуниверситета. С коллегами по кафедре
— Почему именно патофизиология и микробиология? Почему такое сочетание?
— Потому, что тема очень перспективная: влияние кишечной микробиоты на механизмы развития инсульта… Необходимо вводить коррекцию, чтобы снизить тяжесть ишемического инсульта…
— Мирная тема. И это, Алексей Викторович, хорошо.
Свежие комментарии