Гипно-радио-футурист

Вот, например, наш нынешний герой. Неунывающий был человек. И не скажешь, то ли прикалывался всю жизнь, то ли сам верил в то, что говорил и делал, то ли был какой-то, мягко говоря, странноватый... Но нам этот датчанин из Батума чем-то напоминает сына турецкоподданного.

Две афиши

Сравните две афиши.

Первая: «ПРИЕХАЛ ЖРЕЦ!!! Знаменитый бомбейский брамин (йог), сын Крепыша, любимец Рабиндраната Тагора ИОКАНААН МАРУСИДЗЕ». Ну и так далее – вплоть до «материализации духов и раздачи слонов». Полностью не цитируем, «Золотой телёнок» читали все.

Вторая. «ВЕЧЕРА ИНДИИ И ГИПНОЗА. (Радиолюди!!!). В постановке Московских мастеров-универсалистов: художника Л. Гамбургер, поэта-артиста М. Щербакова и артиста экрана России, Дании и Америки В.Р. ГОЛЬДШМИТА». Публике обещались «дыхание индусов», «гимн четырёхугольнику», «ключ к хранилищу мировых обогащений», а также развлечения: «1) Поэт Щербаков посвятит экспромт самой интересной даме вечера. 2) Художник Гамбургер напишет портрет красивейшего мужчины вечера. 3) Артист экрана Гольдшмит поднесёт самой изящной девушке шёлковые чулки модели Перл Уайт – королевы экрана Америки. 4) За лучшее исполнение танца на одной ноге – послебальные туфли отдыха, исполненные в Аргентине».

Эту афишу корреспондент «АН» прочёл в журнале «Суд идёт!» за 1925 год. Публикация посвящалась предстоявшему в Ленинграде суду над гражданином Гольдшмитом. Кстати, гражданином – чего? А то ведь у человека заодно был изъят незаполненный паспорт «Великого Дайцинского государства Хэнунцзянской провинции» (то есть, видимо, Китая до революции 1912 г.).

Но нет. Конечно, он был наш. И в милиции сообщал о себе вот что. Гольдшмит Владимир Робертович. 42 года (по другим данным – лет на восемь моложе. – Ред.). «Датчанин, но русский гражданин». Уроженец г. Батума (по другим данным – Перми). «Член Рабиса (профсоюз работников искусств. – Ред.) и Союза писателей, артист экрана и писатель-лектор».

Красивый сам собою

Мы фамилию даём так, как она писалась в «Суд идёт!», но вообще этот человек известен также как Гольцшмидт, Гольдшмидт – и т.д. Владимир Гольдшмит (чаще всё же Гольцшмидт) был приметной фигурой в предреволюционных литературных кругах, непременным участником скандальных выступлений первых футуристов, приятелемМаяковского, Есенина, Давида Бурлюка… Упоминается во множестве мемуаров, в серьёзных литературоведческих исследованиях.

 

 

Правда, роль его в футуристической тусовке… гм… странная. Нет, стихи (увы, посредственные) Гольдшмит тоже сочинял. Но… Знаете, в музыкальных группах есть иногда такие люди колоритной наружности – кто-нибудь ярко-рыжий или брутально-толстый. Не поёт, не играет, просто крутится со всеми, посильно участвуя в действии. Зачем он? А необходим – как лицо группы, часть имиджа. Вот и Гольдшмит. Футуристы-ниспровергатели давали «пощёчину общественному вкусу», выходили на сцену читать свои причудливые стихи, молодые, дерзкие – Маяковский в жёлтой кофте, Бурлюк с лорнеткой и нарисованной на щеке лошадкой... Ну и Гольдшмит – в лиловой шёлковой рубахе без ворота, с позолоченными волосами. Как и другие произносил пылкие слова о футуризме, иногда что-то читал, потом брал доску – и с треском ломал. О голову.

Этим ломанием досок он больше всего и прославился. А чего? Тоже искусство, не каждому дано. Значит, концентрироваться умел. Гольдшмит вообще отличался дикой физической силой и дивным атлетичным сложением. Называл себя йогом, гипнотизёром, «гипно-радио-футуристом». Почему «радио» – не знаю.

В суровые годы

Наш герой всегда был непоседлив и даже в суровые годы Гражданской войны срывался странствовать по стране. В 1919-м аж до Камчатки добрался – и там издал свою единственную книгу со странным названием «Послание Владимира жизни с пути к истине» (ныне, кстати, переизданную).

Пытался жениться на камчадалке, но священник отказался венчать жениха, на вопрос о вероисповедании ответившего «футурист».

Ни к красным, ни к белым он не рвался, хотя на красных, по воспоминаниям друга, известного поэта-футуриста В. Каменского, однажды невольно сработал. Выступали в Железноводске, Гольдшмит, как обычно, ломал о голову доски. Какой-то поддатый деникинец усомнился – мол, подпилены. Обиженный Гольдшмит предложил проверить. Деникинец взял доску за оба конца, хряснул себя по макушке – и упал. Пришлось убегать – пошёл слух, что футуристы офицера доской избили.

Я памятник себе

Самая знаменитая байка о нём – как поставил себе памятник. В красной Москве 12 апреля 1918 года Гольдшмит подъехал на извозчике к Театральной площади, лопатой разгрёб на клумбе снег, умостил сколоченный из фанеры пьедестал, на него водрузил полуметровую статую: гипсовый обнажённый Гольдшмит смотрит в небо, за пятки его кусает собака. Вообще-то это скульптор Ватагин для Дарвиновского музея лепил кроманьонца, а Гольдшмит позировал – и попросил отлить копию для себя, только голову задрать и собаку приделать. Народ, привыкший, что большевики всё время кого-то увековечивают (ленинский план «монументальной пропаганды»!), останавливался поглазеть. Гольдшмит объяснял, что это памятник ему, «футуристу жизни», что вверх он смотрит, поскольку душой устремлён к солнцу, а собака – символ тех, кто его не понимает....