Урал называют то «хребтом России», то «горнозаводской цивилизацией». Начиная с демидовских заводов и кончая рекордами Магнитогорска и Нижнего Тагила, благосостояние Урала базировалось на его тяжёлой промышленности. Казалось бы, с сотней крупнейших производств регион может не переживать за своё будущее. Однако именно Урал может пострадать от нынешнего кризиса куда сильнее Дальнего Востока или Поволжья. Задолго до санкций рухнули цены на продукцию металлургов, а тяжёлое машиностроение «попало под ВТО», так и не восстановив статус-кво. Москва к проблемам уральцев всегда относилась сдержанно: ни тебе дорогостоящих ФЦП, ни необходимых вложений в модернизацию, да и в очереди за дотациями местные губернаторы – последние. Сегодня на поддержку Урала денег просто нет, а прелести импортозамещения оказались преувеличенными. Но если Кремль закроет глаза и даст Уралу скатиться в пропасть, последствия могут оказаться непредсказуемыми.
Надежда на Кубу
Осенью 2014 г. стало окончательно ясно – на легендарном «Уралмашзаводе» больше не будет металлургических мощностей. Холдинг «Объединённые машиностроительные заводы» (ОМЗ), которому принадлежит предприятие, официально объявил, что металлические заготовки в Екатеринбург будут возить с Ижорской промышленной площадки под Питером. У простого россиянина могут волосы дыбом встать: это всё равно что экспортировать бананы с Камчатки в Африку. Однако для бизнеса ОМЗ решение вроде и логичное: под Петербургом у холдинга относительно современное производство, а на уральской «легенде» – ветхие цеха с оборудованием 1930-х годов. Логистика прибавит к цене тонны заготовки всего-то 350 рублей.
Сколько рабочих «Уралмаша» попросили в связи с этим на выход, неизвестно. В пресс-службе завода говорят, что пару сотен тружеников просто разбросали по другим цехам, а активисты завода рассказывают про 1,5 тыс. уволенных. Группа ветеранов во главе с экс-замом главного энергетика Константином Кудрёй даже решились потревожить президента Путина: мол, единственный путь к спасению предприятия – его национализация. А то приходят «эффективные менеджеры», не знающие предприятия и распродающие его активы. Ветеранов поддержал ряд деятелей искусства – например, Василий Лановой.
А ещё 20 лет назад на уралмашевском оборудовании добывали из недр три четверти российской железной руды и четыре пятых нефти, разливали две трети стали и выпускали все до одного железнодорожные рельсы. В войну отсюда выпустили 6 тысяч танков. При Брежневе на «Уралмаш» приходится львиная доля рынка паровых турбин и строительного оборудования, его продукция поставляется в 42 страны мира. К 2006 г. гигант ужался до группы станочных цехов со сборочной лентой и персоналом в 3 тыс. человек.
Тем не менее «Уралмаш» всегда был главным брендом региона, и государство помогало ему – чаще всего через близких Кремлю олигархов. В 2007 г. предприятие объединилось со структурами «Металлоинвеста» Алишера Усманова. При новом генеральном Назиме Эфендиеве у «Уралмаша» было более 20 директоров. Как писали в местных СМИ, у каждого зарплата в полмиллиона плюс бонусы, роскошные квартиры, охрана. Якобы на содержание директората уходила треть выручки завода. Ныне крупнейший акционер – полугосударственный «Газпромбанк», в котором гордятся, что вложили в «Уралмаш» 20–25 млрд. рублей.
И каковы результаты? Из отчёта ОМЗ за 2011 и 2012 гг. следует, что убыток ЗАО «Машиностроительная корпорация «Уралмаш» (в него входит ОАО «Уралмашзавод») и его дочерних компаний в 2012 г. составил 1,1 млрд. руб., в 2011 г. – 1,6 млрд. рублей. На конец 2012 г. основные средства МК «Уралмаш» обесценились на 51,8 млн. рублей. Одна из последних проверок Счётной палаты при Сергее Степашине касалась как раз «Уралмаша». Достоянием гласности стало письмо главного аудитора Путину (по одной из версий, неотправленное): потеря жизнеспособности «Уралмаша» приравнивается Степашиным к «утрате тяжёлого машиностроения как отрасли промышленности». В письме говорится, что со сменой руководства предприятия в июне 2012 г. прекращено финансирование инвестпрограммы перевооружения производства. А действия нового менеджмента ОМЗ «создают условия для банкротства предприятий». В частности, есть риск неэффективного расходования более 5 млрд. рублей, выделенных «Газпромбанком».
Степашину вторит бывший директор «Уралмаша» Юрий Кондратов: мол, новое руководство передаёт заказы завода другим структурам ОМЗ. Выведен из строя огромный производственный корпус площадью более 50 тыс. кв. м, на котором собирались прокатные станы. Ликвидированы ремонтный цех, поточное производство экскаваторов и буровых установок – при Союзе их делали более 400 в год, а сегодня – 5–7 штук.
В условиях санкций предприятие могли бы вытащить экспортные контракты: доллар-то подорожал в два с лишним раза. Однако вернуть утраченные рынки у «Уралмаша» не получается: действует лишь крупный экспортный контракт с Индией, по мелочи продают оборудование в Нигерию, Кубу, Казахстан. Вроде бы и от слова «импортозамещение» у заводского начальства должны раздуваться ноздри. Ведь теперь весь российский добывающий сектор, включая нефтяников и газовиков, должен посмотреть на «Уралмаш» как на палочку-выручалочку – словно в союзные времена или в войну. Но первые санкции приняты в апреле 2014 г., а мегаконтрактов до сих пор не подписано. Похоже, не верят заказчики в потенцию завода. Шли разговоры, что «Уралмаш» мог бы делать трубы для газопровода «Сила Сибири». Но пока так разговорами и остаются.
Свежие комментарии