«Я сама всю жизнь сомневаюсь: а я вообще артистка или не артистка? Не так-то просто мне было преодолеть вот этот вот комплекс, который в меня в детстве вбили: мол, подумаешь, ничего особенного в тебе нет.
А ведь первые свои концерты я стала давать еще до школы. Пела весь репертуар Шульженко и Утесова, могла любые звуки повторить: затыкала одну ноздрю и имитировала гавайскую гитару.
Мы тогда жили возле Лефортовского парка, на Волочаевской улице, в большом восьмиэтажном доме образцового содержания. Он был сконструирован по типу западной гостиницы — внизу в холле огромное зеркало, швейцар. На цокольном этаже прачечная и библиотека. Там был просторный зеленый двор. И вот в этот двор выносили патефон, и я пела все подряд, все, что слышала по радио. Но никто особенного внимания на это не обращал и способностей за мной не признавал. Отец мне говорил: «Подумаешь, ты поешь! Не одна ты, вся деревня поет!» Еще мне могли сказать: «Прекрати петь, иди делай уроки!» — это я слышала часто…Рядом с нашим домом находился институт, где готовили военных переводчиков. Меня туда приглашали на какие-то вечера, и я там пела старинные русские романсы, а еще песню «Пламя взгляда расточать не надо…», которую услышала от Лолиты Торрес в фильме «Возраст любви». Приду, спою и уйду скромненько. Теперь про себя думаю: какая я непрактичная! Один генеральский сын за мной ухаживал, но я считала его противным дураком. Видимо, у меня было предчувствие другой судьбы. И все старания отца оградить меня от этого оказались напрасны».
Свежие комментарии