Не всякий обман должен быть разоблачен. Эта простая истина как-то миновала умы многих современников. Хотя еще Пушкин предупреждал нас: «Тьмы низких истин мне дороже / Нас возвышающий обман…». И встреча с бывшим военным переговорщиком-коммуникатором Сергеем Ионовым — прекрасный повод проверить истинность слов великого поэта…
— Признание, которое, возможно, кого-то шокирует, Владимир Васильевич: мне бы не хотелось жить в мире, где нет обмана… Я постараюсь пояснить свою мысль.
— Ужасно даже представить себе мир, в котором бы все люди начали резать правду-матку, невзирая на лица, Сергей Валентинович, и вообще были бы предельно откровенны друг с другом…
— Но для начала предлагаю нам определиться с терминологией. Ложь — это намеренное введение в заблуждение путем предоставления недостоверной информации.
В мою бытность коммуникатором-переговорщиком введение оппонента в заблуждение было одним из действенных приемов в арсенале, когда требовалось достичь цели.
Целесообразность — штука, не претендующая на белоснежность. Для морали здесь не всегда находится место. И, если честно, мне стоило большого труда, возвращаясь к мирной жизни, не тащить за собой багаж социально неодобряемых привычек.
Хотя беспокоиться на сей счет вряд ли стоило, ведь несмотря на то что лгать считалось предосудительным во все времена, кристально честных людей как не было раньше, так нет и сейчас.
Жить и не лгать?
— Один из проверочных вопросов в тесте MMP такой: «Я никогда не лгу». И многие на него ведь покупаются…
— Мифы о честных людях живут лишь благодаря тому, что их ложь остается нераскрытой. Этому есть две причины. Первая: ложь среднестатистического человека не оказывает значимого влияния на окружающий мир и заниматься ее изобличением мало кому интересно. Вторая: ложь может быть настолько грамотно спланирована и исполнена, что ее идентификация превращается в весьма нетривиальную задачу.
Ошибка также думать, что информация, в том числе недостоверная, может передаваться только словесно. Невербальные методы такие, как жесты, мимика, поза или действия, порой могут быть не менее красноречивыми. Взять, к примеру, карточный блеф. Являясь разновидностью лжи, он вовсе не про «жонглирование словами». К тому же блефуем мы далеко не только в картах. Снабженцы в бизнесе, например, зачастую только так и работают:
— У нас и без вас предостаточно предложений по данной товарной позиции, — говорит менеджер торговому представителю, хотя это неправда. — Хотите сотрудничать с нами, снижайте цену…
Уже только из вышесказанного видно, что ложь — категория весьма неоднозначная и ставить на ней безальтернативно знак «минус», на мой взгляд, неблагоразумно. Ложь вполне может быть социально одобряемой…
— К тому же ложь может существовать не только в привычном нам виде сообщения ложной информации, но и в виде умолчания о чем то существенном. Одна моя хорошая знакомая именно так и лгала мне...
— Но все же классика в этом смысле — выступление фокусника на сцене. Его задача ввести зрителя в заблуждение, причем с активного согласия последнего и даже за его деньги. Ходит шутка, что фокусник — самая честная профессия на свете: он говорит, что обманет вас — и делает это.
Театр с его декорациями, фантастические фильмы, сюрреализм в живописи — все это проявления социально одобряемой лжи под эгидой искусства и культуры. Вспомните картины Сальвадора Дали — вам сразу станет понятно, что я имею в виду.
— Любой из видов лжи, даже сообщение правды в виде обмана, может быть раскрыт при условии проведения соответствующего поведенческого анализа...
— С неоднозначностью лжи нам доводится встречаться гораздо чаще, чем мы думаем. Например, допустимо ли обманывать противника на поле боя? Станем ли мы осуждать парня, который в процессе ухаживания дарит девушке дорогие подарки, вводя ее в заблуждение относительно своих действительных доходов и возможностей? А что делать с ложью во имя сострадания, когда неизлечимо больного до самого финала близкие убеждают в том, что он поправится, точно зная, что это не так? Как относиться к маме, которая незаметно для ребенка растворяет горькое лекарство в ложке сгущенки, только таким образом умудряясь лечить его? Или говорит сыну, что если он не съест кашу, то никогда не станет космонавтом? А что мы скажем папе, читающему ребенку перед сном сказку про Бабу Ягу и Змея Горыныча, которых, как известно, в природе не существует?
Мы принимаем маски за лица…
— При этом важно, что подлинный обман — это всегда действие умышленное... Если человек лжет ненамеренно, хотя и говорит неправду, то его нельзя назвать лжецом... Вот такой парадокс...
— Да, Владимир Васильевич, бытовая ложь давно приобрела тотальный характер:
— Все хорошо, дорогая, — говорит муж супруге, не желая ее расстраивать, в ответ на вопрос: «Как на работе?»
А на деле у него там грядет банкротство… Правильно ли он поступает? Не берусь судить. Точно могу сказать лишь одно: честные и откровенные в браке долго не живут.
— Как дела? — спрашивает при встрече сосед по дому.
— Отлично! — говорю в ответ.
Хотя отличного, возможно, ничего и нет. Но не буду же я грузить его своими проблемами. Ни ему это не интересно, ни мне. Вместо этого в ход идут штампы, принятые в общении, которые не имеют ни малейшего отношения к реальному положению дел.
Мы живем в мире, где ложь — неотъемлемая часть коммуникации. Она позволяет поддерживать социальные отношения и избегать конфликтов. Та же деликатность, которая считается безусловной добродетелью, чаще всего реализуется через недоговоренности и ложь.
— Я думаю, Сергей Валентинович, что главное в обмане — это мотив. Всегда важно понимать, зачем человек говорит неправду…
А тем, кому мои слова не кажутся убедительными, предлагаю посмотреть на вопрос с другой стороны: возможно ли, чтобы человек в принципе никогда не врал? Попробуйте без самообмана оценить хотя бы себя — правда откроется со всей очевидностью.
В заключение хотел бы рассказать весьма поучительную историю американского писателя и музыканта Майкла Левитона. В 2021 году вышла его автобиографическая книга To Be Honest («Если быть честным»). Книга не издавалась на русском языке. В свое время я наткнулся на упоминание о ней в материале самого Левитона на страницах The Atlantic — одного из старейших и наиболее респектабельных журналов США.
Майкл вырос в семье, где было принято говорить только правду. Честность там была не просто одной из жизненных установок, она была единственной и определяющей. Родители сами не скрывали своих мыслей и прививали эту привычку сыну. С какого-то момента Майкл даже стал гордиться этим. Он не пытался понравиться и угодить окружению, используя какие бы то ни было уловки и ложь. Старался быть самим собой. Но с возрастом честность превратилась в проблему.
Впервые он остро ощутил это, переехав в Нью-Йорк, где безуспешно пытался трудоустроиться. Вдруг выяснилось, что голая правда на собеседованиях делает его как специалиста неконкурентоспособным. А получив-таки каким-то чудом работу, он быстро снова оказался на улице: подчиненные-правдорубы не понравятся ни одному начальнику.
По аналогичному сценарию складывалась и личная жизнь молодого человека. Точнее, не складывалась. Что, в общем-то, неудивительно. Представьте себе девушку, которую ее парень засыпает правдой. Особенно, если эта правда касается самой девушки. Результат предсказуем.
В итоге, осознав масштабы катастрофы, в которую он вляпался, Майклу пришлось учиться врать и недоговаривать, то есть социализироваться. И его дела пошли на лад.
Вот он, казалось бы, хеппи-энд. Но как признался сам Майкл, его с тех пор не покидало чувство досады, что люди, которым он стал нравиться, совсем его не знают. Но он отгонял уныние мыслью, что все мы, избегая правды, таким образом щадим друг друга.
И знаете, я с ним полностью согласен. Поэтому когда кто-то не хочет быть со мной честен, я знаю, что это нормально и объяснимо.
Так и живем.
Свежие комментарии